Проблемы атрибуции обрядово-ритуальной скульптуры в ДВХМ

Возвращаясь к коллекции народного декоративно-прикладного искусства Дальнего Востока, вновь затронем тему обрядовой скульптуры под названием «сэвэны». Это всевозможные амулеты, которые можно было подвешивать на шею, и круглые скульптуры от 15 до 50 см в высоту. Сэвэны имели различные формы, как зооморфные, так и антропоморфные, и изготавливались из разных материалов в зависимости от назначения. Эти некогда широко распространённые статуэтки были спутниками не только шаманов, но и обычных людей во всех сферах жизни. Само название введено в научный оборот В. К. Арсеньевым и использует, по сути, название духа. До Арсеньева применялись термины из монгольского и якутского языков: «бурханы» и «онгоны», которыми также называли статуэтки – вместилища духов. Сами же духи имели две основные разновидности: «амбаны» и «сэвэны», и как не сложно догадаться, чаще всего «вселяли» в скульптуру именно вторых.

Как уже упоминалось, существование множества фигурок обусловлено анимистическими представлениями, то есть верой в то, что каждое явление в мире имеет духа, его олицетворяющего, или духа-покровителя. Таким образом, практически на всё, что беспокоило аборигенных жителей Дальнего Востока, делали определённую скульптуру или статуэтку. И поскольку таких явлений было довольно много, а духи в разных стойбищах могли местными жителями интерпретироваться по-своему, в зависимости от фауны, сновидений местных шаманов и просто исходя из особенностей устоявшихся представлений, то атрибутировать всех сэвэнов достоверно практически не представляется возможным.

Усложняет классификацию и тот факт, что в историческом процессе изучения столь многообразного материала был очень неоднозначный период, пришедшийся на 40-е–60-е гг. XX в. В это время совпали фактор борьбы с первобытными суевериями у малочисленных народов Приморья и Приамурья и фактор отсутствия широкого научного интереса к данной тематике. Вследствие чего от сэвэнов часто избавлялись, не сохраняя информации об их функциях, внешнем виде и способах взаимодействия с ними.

Примером такого явления может послужить и случай из истории ДВХМ, описанный его главным хранителем, кандидатом исторических наук Светланой Юрьевной Жук: «1959 г. произошло списание 300 экспонатов обрядовой скульптуры, 179 из которых были переданы в Комсомольский-на-Амуре краеведческий музей, остальные были утеряны».

И по сей день большинство сэвэнов в собрании либо не идентифицированы, либо название в каталожных карточках указано с ошибками, что затрудняет поиск информации по предметам. Но, уже с семидесятых годов исследования возобновились, и те образцы, что были сохранены музеями и аборигенным населением, не утратившим связи с предками, подпали под изучение этнографов. Так, например, А.В. Смоляк, изучающая культуру аборигенов Нижнего Амура в 70 – е годы ХХ в. в экспедициях по сёлам, опираясь на данные более ранних исследователей начала ХХ в.: П.П. Шимкевича, И.А. Лопатина и др., провела некоторую классификацию, из которой автор данной заметки черпает информацию по имеющимся образцам коллекции ДВХМ. Также атрибутированию помогают сведения от носителей культуры, которые посещают музей и делятся драгоценным знанием с сотрудниками.

Так, например, достаточно крупные сэвэны, названные в документах музея как «Баа» (главное фото, рис.1), скорее всего, являются сэвэнами «Боа», что относит их к существам верхнего яруса мирового древа, то есть обитателям небесных сфер. Отличие этих сэвэнов от большинства других (около 100 экспонатов) из собрания музея – прежде всего, в размерах (полметра) и хорошо выделенных верхних конечностях. Как мы писали в предыдущей статье по этой теме, часто верхние конечности были табуированы в культовой пластике, чтобы дух не смог навредить через них людям. Однако у одного из пары Боа, судя по всему – мужской фигуры, руки не просто не закинуты за спину и не прижаты к телу, но и несколько выступают от туловища (главное фото). Возможно, благосклонность к людям таких сущностей позволяла в скульптуре выделять им верхние конечности.

Но от Елены Александровны Киле (знатока нанайской культуры, художника-график, мастера декоративно-прикладного искусства, члена СХР) поступила информация, что данные экспонаты не являются парными: «Это сэвэн «дуилин» (рис.2) и сэвэн «городо» (главное фото)». Сэвэн городо маркируется всегда маленькими столбиками на голове – дополнительными сущностями.

Также дуилинами Е.А. Келе назвала парные сэвэны (рис.2, рис. 2.1), они же могли быть и «адо сэвэни» – духами-близнецами, хозяевами воды и земли, что когда-то спасли мир от двух лишних светил.

Дуилины – это сэвэны, оберегающие дом, духи домашнего очага, часто изображались парно и могли быть разнополыми. Наименование «дуили» исследователи соотносят с названием одного из видов души «джулимджи». Джулимжи – одна из душ, остающаяся после смерти человека в среднем (нашем) мире. Такой дух привязывается к живущим родственникам и, если его вселить в правильно изготовленную фигурку, становится дуилином. Не сходится только то, что по сведениям коллег из Музея изобразительных искусств Комсомольска-на-Амуре, дуилины должны иметь чёрную окраску, их коптили над огнём, подчёркивая связь с очагом дома, либо красили краской с сажей из того же очага.

Остаётся в неопределенном состоянии и атрибуция сэвэна «высокого человека» (рис.3), по форме очень похожего на сэвэна группы «Калгама», что подтвердила информант Е.А. Киле. Духи-великаны, живущие в горах семьями, при правильно исполняемых ритуалах и подношениях очень благосклонны к людям в своих владениях, они приносят удачу в промыслах, убаюкивают беспокойных детей по ночам. Однако при непочтительном отношении могут сбить охотника с пути, в результате чего тот будет долго плутать по горам, никого не поймав. Также калгама могли похитить взрослого человека, принимая его за своего ребёнка и закормить древесной смолой. Путаницу вносит то, что у данного экспоната автором заметки было обнаружено сквозное отверстие от подбородка до нижней части туловища, что намекает на целительную функцию статуэтки, лечащей болезни желудочно-кишечного тракта, что не вяжется с основными ролями калгама, а приписывается другому духу «утаки», несколько другой другой формы.

Таким образом, противоречивые сведения из разных источников дают понять, что приморская и приамурская обрядовая скульптура – очень многогранное явление, берущее своё начало в анимистическом миропредставлении, отчасти утраченном современными людьми. И возможно, изучение данной темы поможет нам лучше понять самобытную культуру коренных народов Дальнего Востока.

Ковальчук А.М., специалист по народному искусству в отделе научно-экспозиционного проектирования

• Персонажи Средних миров приамурской мифологии в экспонатах ДВХМ - читайте по ссылке