Приамурские маски из коллекции ДВХМ

В продолжение темы шаманской атрибутики в собрании ДВХМ нельзя не упомянуть такое интересное явление, как ритуальные маски, которые в этом собрании отсутствуют. Художественный музей не ставит целью укомплектовывать коллекцию предметами этнографии, однако же не стоит забывать о художественной ценности, которая всё же учитывается при приобретении того или иного предмета. ритуальные маски

Приамурские шаманские маски, чьё существование считалось спорным во второй половине XX-го века из-за непопулярности занятий шаманизмом и малой численности данных артефактов, всё же имели место в более древний период существования культа. Об этом свидетельствует маска, найденная Арсеньевым в 1911г. в жилище старого шамана, и исследования А.Н. Липского, проведенные в 20–30-х годах XXв., где утверждалось, что маски надевались на кукол, изображавших умерших родственников на больших поминках, однако исследования А.В. Смоляк (70-е годы XXв.) опровергают эту теорию. ритуальные маски

Наиболее современное исследование, осуществленное В.В. Подмаскиным в 2010-х годах, указывает на более древние образцы удэгейских масок для обрядов и проводит параллели с личинами петроглифов Сикачи-Аляна, нахалатными металлическими подвесками и масками более северных народов (эскимосов, алеутов). В его статье сообщается, что применение масок помогало шаманам во время церемоний перевоплощаться в более могучее существо, способное эффективнее бороться со злыми духами, но с течением времени эту функцию стали заменять ленточки, в обилии свисающие с головного убора так, что прикрывали почти всё лицо. Таким образом, когда коллекция музея наиболее активно пополнялась, маски перестали делать, однако отголоски этого уходящего явления отразились в искусстве коренных народов в качестве изделий по мотивам культовых атрибутов. О таких изделиях, хранящихся в собрании ДВХМ, и пойдёт речь.

В коллекции искусства коренных малочисленных народов Дальнего Востока и Крайнего Севера ДВХМ имеется всего четыре маски под авторством резчика по дереву Николая У. Эти предметы созданы в конце XX – начале XХI века и вряд ли использовались в качестве культовых изделий, тем не менее, мастер, создавая эти маски, явно обращался к более ранним прототипам, имевшим сакральные функции в традиционной культуре. ритуальные маски

Три из них (главное фото, рис.1,3) явно предназначались не для ношения на лице, у них нет прорезей для глаз. Скорее всего они должны были подвешиваться в жилище. Следует отметить, что маска, найденная Арсеньевым в 1911 году, также висела на стене и исследователь никогда не видел её на голове шамана. Так, маска с рис.1 явно отсылает к сэвэну Городо (рис.1). Шишечки на голове этого сэвэна представляли его дополнительных сущностей и иногда изображались как отдельные антропоморфные или зооморфные фигурки, что видно и на маске работы Николая У. Обычно Городо был духом, провоцировавшим болезнь инициации шамана.

На личине под рисунком 2 вырезано фигурное изображение птицы, скорее всего, кукушки – символа радости и счастья в культуре Приамурья. Интересна личина с рисунка 4, возможно, отсылающая нас к маскам, которые надевались шаманами во время путешествий в загробный мир. Эти маски должны были сбить с толку духов и представить шамана как человека не его рода. Возможно, наличие такой маски в жилище должно сбивать с толку недоброжелательных сущностей. На эту мысль наталкивает наличие более человеческих черт, тогда как предыдущие экспонаты явно заимствуют изобразительные приёмы у пластики сэвэнов.

Выделяется из ряда произведений, описываемых в данной статье, маска, которую можно использовать по прямому назначению – надевать на лицо (рис. 4). Имея прорези для рта и глаз, маска к тому же, в отличие от остальных, богато украшена гравировкой традиционного спирально-ленточного орнамента, заполняющего всю лицевую сторону зеркально симметрично от центральной оси. В ней прослеживается схожесть с маской, найденной Арсеньевым и выставляемой в постоянной экспозиции этнографии Хабаровского краевого музея имени Н.И. Гродекова. Форма личин и принцип нанесения орнаментов у этих предметов идентичны. Конечно, в маске Николая У – более современное видение предмета: узоры не нанесены краской, а искусно выгравированы, поражает техника исполнения, лаконичность линий и общая композиционная завершённость орнамента. Без сомнений, данный предмет не использовался в обрядах. Да и камлания с применением масок, по мнению того же В.В. Подмаскина, не проводились с начала XX века.

Но несмотря на отсутствие масок в пространстве аборигенной культуры ближайшего прошлого, в перечисленных экспонатах сразу угадывается их принадлежность к приамурским традициям. Эти предметы соединили в себе как древние, так и современные формы эстетического восприятия народного ремесла и, утратив первичную обрядовую функцию, стали предметами декоративно-прикладного искусства.

Антон Ковальчук, специалист ДВХМ Главное фото: У Н.Н. Маска

• Из чего делают шаманский бубен знают в Дальневосточном художественном музее - читайте по ссылке