Приамурский орнамент на ульчских коврах и нанайских халатах из фондов Дальневосточного художественного музея

Продолжая тему расшифровки приамурского орнамента уже на ульчских коврах из собрания народного искусства Дальневосточного художественного музея, хочется начать с упомянутых ранее халатов – амери, являющихся составной частью свадебного комплекса одеяний невесты. Большинство халатов подобного типа на Нижнем Амуре имеет на спинке силуэт водоплавающей птицы, держащей что-то в клюве (рис. 1). Подобный же мотив широко встречается на ульчских текстильных изделиях из собрания ДВХМ, и особенно ярко это выражено в коврах мастерицы Росугбу Очу Лукьяновны. приамурский орнамент

Говоря о присутствующем на халатах амери зооморфном элементе в виде птицы, держащей что-то в клюве, следует помнить, что весь узор на спинке этой одежды изображает важнейший мифологический сюжет, связующий поколения одного рода. Сюжет – мировое и одновременно родовое древо. Род как бы вплетается в саму структуру мироздания, становясь его неотъемлемой частью, «синонимизируясь» с ним. Древо трёхчастно, что не только отражает разграничение мира в пространстве на подземный (корни), средний – земной (ствол), небесный (ветки) уровни, но и говорит о временно́й связи поколений: предки (корни), современники (ствол), потомки (ветки). Мир, как и род, устремлён в будущее и имеет начало. Важнейшей мифологической характеристикой мирового древа является его теснейшая связь с событиями творения мира, его начала. А птицам, особенно водоплавающим, в мифологии приамурских народов, приписывалась ведущая роль в зарождении земной поверхности. Именно такой миф иллюстрируется на двух текстильных коврах, исполненных О. Л. Росугбу. Рассмотрим композицию и образный ряд данных изделий (рис. 2, рис. 3).

На ковре с розовым ромбом в центре (рис. 2) располагается сложный узор с четырёхчастной симметрией. Центральной частью узора являются птицы, несущие в клюве нечто, напоминающее семечко. Данная птица, как мы уже знаем, играет ведущую роль в зарождении суши. Эту группу из четырех птиц обрамляют змеи – хтонические сущности, являющиеся также символом духов земли в приамурской мифологии. Эти змеи как бы выталкивают из ромба маленьких рыбок, значение которых объяснять не требуется. Сам же ромб – устойчивая форма, в противовес находящимся за его пределами изменчивым спирально-ленточным элементам с рыбками на голубом фоне. приамурский орнамент

Ковёр с тёмно-голубым фоном (рис. 3) включает в себя те же композиционные решения, что и вышеописанный экспонат, и иллюстрирует, возможно, тот же сюжет. Но расположение его орнаментальных элементов несколько отличается. Так, в центре ковра находятся не силуэты птиц, а фигурки «семян-зародышей» от которых исходят четыре фигуры необыкновенно изогнутых (наподобие завитков) змеек, что в свою очередь может толковаться как зарождение земли. Сами же птицы находятся за пределами ромба, и «семечко-зародыш» в их клюве отсутствует, т.е. птицы уже «зародили» сушу и летят дальше. Возможно, второй ковёр показывает сюжет в другом временном отрезке, может быть, на нём представлен другой вариант легенды (ведь у каждой народности Приамурья этот сюжет немного отличался). Также нужно помнить, что сам орнамент не есть фиксированная система знаков, поэтому в узоре может скрываться совершенно тот же миф, что и на ковре с розовым ромбом, только композиционно интерпретированный автором. приамурский орнамент

Что касается самого мифа, воплощенного на коврах, вот два его варианта:

«Много-много лет летал в небе орел кякчан, – повествует нанайская легенда о начале мира, – совсем выбился из сил и пясть земли добыл с островка, где сидела старушка – богиня Земли. Комочки земли, выпущенные орлом из когтей и упавшие в ил, сказочным образом преобразились: где комочек побольше бросил – там гора появилась, где поменьше – там холмик...» (из научной работы Шаньшиной Е. В. «Традиционные представления о происхождении Земли и человека у тунгусоязычных народов юга Дальнего Востока России»). Сравнивая миф с изображенным на ковре, обозначим, что змея, по словам информанта Киле Е.А., символизирует ещё и женское начало, и может одновременно намекать на богиню земли и на распространяющуюся сушу. Комочки земли, добытые орлом, – те самые «семена-зародыши», из которых вырастет земная твердь.

В нивхской мифологии роль творцов земной тверди в одном случае отдана синицам, в другом – уткам разных пород (чирок, широконосая кряква). «Сперва была только вода. И утка-чирок плавала в воде. Утке было необходимо снести яйцо – но куда? – яйцо ведь потонет. И тогда утка выщипала с груди перья и пух, свила гнездо. В гнезде снесла яйца. Из яиц вылупились утята. Они выросли, свили каждый себе гнездо. Гнезд было много – они соединились в остров. На острове выросла трава, кусты, разные деревья. Деревья и кусты роняли на остров листву, хвою. Остров стал землей» (из научной работы Шаньшиной Е. В.). Нивхская легенда больше подходит к ковру на рис. 3, ведь птицы на нём умножаются, и находясь за ромбом, обозначающим границу между землёй и водой, будто летят распространять сушу дальше, по всем четырём сторонам света.

Таким образом, мы видим, что зооморфная фигура птицы с «зародышем» в клюве – не случайный элемент как на свадебных халатах, так и на декоративных коврах коренных приамурчан. Пожалуй, во всех мифологиях предки человечества зарождаются, вступают в брак и вообще действуют поблизости от мирового древа. И акт творения мира перекликается в сознании человека с возникновением новой человеческой жизни. Как большое вырастает из малого, так и в малом содержится большое.

Антон Ковальчук, специалист ДВХМ

• «История аборигенного искусства Дальнего Востока в выставке «Амур – река традиций», читайте материал по ссылке.